О молитве (отрывок). Пестов Николай Евграфович

pestov-nicolay-1И снова мы говорим о молитве. Поистине, бесконечна эта тема, как и молитвенный труд христианина. А о наставлениях святых отцов в деле молитвы никогда не можем мы сказать, что это уже читали, изучили, а главное, не можем сказать, что так хорошо знакомы с этими наставлениями, что неуклонно следуем им. Поэтому, всякий раз, читая слова о молитве святых отцов или известных богословов, труды которых так или иначе опираются на святоотеческое наследие, мы забывчивые и неразумные, несобранные и невнимательные, снова и снова обретаем, а точнее можем обретать, так как во многом это зависит от нас, тот внутренний молитвенный строй, о котором эти труды повествуют.

Сегодня мы предлагаем вниманию наших посетителей небольшой отрывок из труда «О молитве» Пестова Николая Евграфовича (1892—1982) – православного духовного писателя, профессора, доктора химических наук.

Собранность и внимательность в молитве

«В мире нет ничего труднее молитвы».
(Схиархимандрит Софроний)

Среди музыкантов существует понятие о «постановке рук», среди певцов — «о постановке голоса», среди писателей — о «выработке стиля».

В отношении молитвы также можно говорить о её «постановке» и её стиле. И здесь существует опасность неправильного начала и плохой привычки в отношении небрежности и торопливости в молитве и привычки лишь «вычитывать» её.

Как пишет о. Александр Ельчанинов — «Молитва — искусство, неправильно поставленная молитва усиливает внутренний хаос, особенно у нервно-неустойчивых людей».

Молитва — это таинство, священнодействие души, к ней надо приступать с трепетом, с глубочайшим вниманием к внутренним переживаниям и к состоянию сердца.

Отец Иоанн С. так говорил пастырям (из числа своих духовных детей): «Не привыкайте служить». Он этим заповедывал совершение церковных богослужений производить не по привычке — формально и без чувства, но всегда как бы впервые с глубоким благоговением предстоять перед Богом.

Этот завет можно свести и к каждому молящемуся: «Не привыкайте к молитве», т. е. не твердите её по привычке, равнодушно, со стремлением как-нибудь «вычитать» правило.

Как говорит преп. Варсонуфий Великий: «Совершенная молитва состоит в том, чтобы беседовать с Богом, не рассеиваясь мыслями, собирая все помыслы и чувства. Человек входит в такое состояние, когда умрёт для всех людей, для мира и для всех людей, для мира и для всего, что в нём находится».

А преп. Макарий Великий пишет: «Если не обленимся и не дадим у себя пожатий бесчинным, порочным помыслам, но волею своею привлечём ум, понуждая помыслы устремляться к Богу, то, без сомнения, Господь Своею волею придёт к нам и действительно соберёт нас к Себе, потому что всё благоугождение и блужение зависит от помышлений...

Ибо в какой мере собираешь ты ум свой, в такой и ещё в большей мере понуждается Он собственным Своим благоутробием и благостью Своею к тебе и успокоить тебя.

Стоит Он и рассматривает твой ум, помышления и движения мыслей, назирает, как ищет Его, от всей ли души твоей, не леностью ли, не с нерадением ли?

И когда увидит рачительность твою и искание Его, тогда явится и откроется тебе, подаст помощь Свою и уготовит тебе победу, избавит тебя от врагов твоих... и даст тебе истинную молитву, истинную любовь, а это Он Сам, Который соделывается в тебе всем и есть для тебя рай и древо жизни и вода живая» (Беседа 31).

О том же пишет епископ Вениамин Милов: «Молитва есть обнаружение любви к Богу всем умом, всем сердцем, всею крепостию и стоянием перед Ним в простоте сердца. Единство, целостность, устремление души к Богу, хотя и есть дар благодати, но дар влагаемый — свыше в личный труд самособранности или в борьбу с собственной рассеянностью».

Поэтому необходимым условием для молитвы являются бодрость, усердие — напряжённость как ума и внимания, так и тела.

Старец Силуан посмотрел на одного молящегося военного и заметил, что «по движению тела его было видно, как весь он погружался в Бога».

А старец о. Алексей Мечев когда молился, то, по отзывам видевших его, «горел на молитве, внимал каждому слову молитвы жадно, словно боясь упустить миг духовного восторга».

Чтобы «постановка» молитвы была правильной, надо, чтобы произнесение слов молитвы было совершенно отчётливым. Каждое слово должно выговариваться тщательно до конца, не проглатывая и не комкая последних слогов. Что особенно важно для новоначальных — это, по возможности, абсолютная неторопливость при молитве.

Таким образом, если говорить об идеале молитвы для новоначального, это будет ещё тщательная внешняя отделка, как чеканка драгоценной вещи искусным мастером. Тогда, снисходя к проявленному усердию, Господь поможет и вниманию ума и пробудит и теплоту сердечную.

Здесь следует учитывать психологический закон, что наше внимание воспринимает сильнее и глубже всё то, что проходит перед ним медленно.

Быстро произносимые слова скользят по поверхности сознания и чувства и не кладут на сердце должного отпечатка.

Как пишет о. Иоанн С.: «На молитве нужно во всякое мгновение принуждать себя выговаривать каждое слово с силою, истово, от сердца».

...Когда убедительны для тебя самого будут молитвенные слова, тогда они будут убедительны и для Бога, а без убеждения себя не думай твоею молитвою убедить Бога даровать тебе какое-либо благо. Бог даёт по сердцу нашему (Пс. 19, 5) «чем больше искренности, сердечного жара в молитве, тем щедрее дар. Особенно молитву Господню («Отче наш...») читай с благоговением, мирно, не торопясь.

Лишь для духовно окрепших христиан при достижении ими сердечной молитвы (см. о последней ниже), темп её может ускориться. Об этом так пишет о. Иоанн С.: «Можно ли молиться с поспешностью, не вредя своей молитве?».

Можно тем, которые научились внутренней молитве чистым сердцем. В молитве надобно, чтобы сердце искренно желало того, о чём говорит, — а чистое сердце имеет это как бы в природе своей.

Поэтому он может молиться и с поспешностью, и в то же время богоугодно, так как поспешность не вредит истине (искренности) молитвы. Но не стяжавшим сердечной молитвы надо молиться неспешно, ожидая соответствующего отголоска в сердце каждого слова молитвы. А это не всегда скоро даётся человеку, не привыкшему к молитвенному созерцанию.

Поэтому редкое произношение слов молитвы для таких людей должно быть положено за непременное правило. Ожидай, пока каждое слово отдастся в сердце свойственным ему отголоском.

При молитве держись того правила, что лучше сказать пять слов от сердца, нежели тьмы слов языком. Когда заметишь, что сердце твоё холодно и молится неохотно, — остановись, согрей своё сердце каким-нибудь живым представлением — например, своего окаянства, своей духовной бедности, нищеты и слепоты, или представлением великих, ежеминутных благодеяний Божиих к тебе и роду человеческому, особенно же к христианам, и потом молись не торопясь, с тёплым чувством.

Если и не успеешь прочесть всех молитв по времени, беды нет, а пользы — от тёплой и неспешной молитвы получишь несравненно больше, чем если бы прочитал все молитвы, но спешно, без сочувствия.

Надо помнить, что в молитве Бог оценивает чувства сердца больше всего и прежде всего: они нужнее, чем произнесение слов молитвы: евангельская блудница без одного слова получила отпущение грехов, когда она целовала ноги Господа, мазала их мvром и отирала волосами своими (Лк. 7, 38). Господь спрашивает от христианина прежде всего сердца: «сын Мой, отдай Мне сердце твоё» (Притч. 23, 26).

Основное усилие христианин направляет при молитве на то, чтобы мысль постигала слова молитвы. Как уже говорилось, этому помогает тщательность дикции и внешнее проявление чувств, соответствующих словам молитвы.

Неторопливость при этом должна простираться до того, что в отдельных местах молитвы могут делаться остановки, чтобы глубже понять значение произносимых слов. Надо, чтобы соответствующие понятия не скользили по нашему воображению, а проникали в нас, сливаясь с нами, владели нашим умом и из него проникали в сердце.

Еп. Игнатий Брянчанинов говорит, что «верный свидетель истинной молитвы — это внимание», т. е. когда ум вполне заключается в слова молитвы, не принимая никакого мечтания (т. е. никаких посторонних мыслей).

Поэтому не так важно то, что мы успеем закончить наше молитвенное правило, — не в этом дело, но важно, чтобы мы действительно приобщались к истинной молитве и единению нашего духа с Духом Божиим.

Преп. Варсонуфий Великий советует при этом: «Если уклонишься мыслию в рассеяние, то возвратись и начни с тех слов молитвы, которые удержались в памяти». Тем христианам, которые имеют и время, и силы, следует исполнять это указание Преподобного. Однако, как советуют старцы, «не всегда и не всем надо так возвращаться к тому месту, которое сохранилось в памяти».

Для слабых духом или телом это может повести к тому, что не все обычные молитвы в данном случае могут быть прочитаны, отчего наступают смущение и печаль.

Можно в этом случае сделать поклон, мысленно попросить у Бога прощение за рассеянность и в спокойствии духа далее продолжать молитвы, стараясь быть внимательным.

Следует заметить, что тот, кто привык внимательно молиться, уже не захочет молиться иначе. Иное произнесение молитвы уже не может удовлетворить его: как вкусивший сладкого, он более не захочет пить горького. Он испытал веяние благодати при тщательной молитве (в слезах и умилении, в горении сердца), и когда этого веяния не будет, это будет для него большой потерей.

Не будем вместе с тем смущаться нашей рассеянностью на первых ступенях нашего молитвенного труда — лишь бы проявили прилежание к молитве.

Как говорят св. отцы, уже самые святые слова молитвы являются оружием против лукавого — служат к очищению сердца и ума.

Совершенно очевидно, что рассеянная жизнь мешает духовной жизни христианина, не позволяет ему внутренне сосредоточиться. Такая жизнь особенно вредно отражается и на молитве. Защитой себя от суеты мира является возможно достижимое воздержание от всех мирских впечатлений.

Старец Силуан пишет по этому поводу: «Кто хочет чисто молиться, тот не должен знать никаких газетных новостей, не должен читать плохих (светских) книг или любопытно знать что-либо из жизни других. Все это приносит в ум много нечистых мыслей, и когда человек хочет в них разобраться, то они всё больше и больше запутывают и томят душу».

И тогда, как подтверждает схиархимандрит Софроний: «В час внутренней, умной молитвы всё отпечатлевшееся неудержимой стеной идёт на сердце и производит смятение».

Поэтому Софроний делает вывод, что для достижения нерассеянной сердечной молитвы надо «постоянно стремиться к тому, чтобы число внешних впечатлений довести до последнего возможного минимума».

При современных условиях жизни многим это, вероятно, будет трудно достижимо. Но имеющим возможность в какой-то мере ограничивать рассеянность своей жизни надо приложить к этому своё старание.

Опыт показал, что в час молитвы не должно останавливаться даже на добрых по виду мыслях, потому что при этом ум непременно встретится с иными помыслами. Потеря чистоты молитвы — ничем не вознаграждаемый ущерб.

Конечно, не всегда и не у всех может оказаться подходящая обстановка для молитвы, особенно для молитвы днём. Не всегда можно произносить молитву вслух. В таких случаях приходится молитву шептать. Если и шептать нельзя, то молитва творится в уме. Такую молитву творить труднее; труднее бывает сосредоточиться, труднее затронуть молитвой своё сердце.

Но и здесь всё наше спасение от рассеянности заключается в возможном темпе молитвы с прочувствованием каждого из её слов.

Однако надо иметь в виду, что обращение к Богу даже при плохом восприятии сердцем значения слов молитвы всё же есть молитва. Старцу Иоанну (сподвижнику Варсонуфия Великого) был задан вопрос: «Когда молюсь или упражняюсь в псалмопении и не ощущаю силы произносимых слов, по причине сердечного нечувствия, то какая мне польза от сего моления?».

Старец ответил: «Хотя ты и не ощущаешь (силы того, что произносишь), но бесы ощущают её, слышат и трепещут. Итак, не переставай упражняться в псалмопении и молитве, и мало-помалу, помощью Божией, нечувствие твоё преложится в мягкость» (Отв. 718).

Св. отцы (в том числе Симеон Новый Богослов) предостерегают при молитве от воображения. Так, для средоточия в молитве казалось бы полезным мысленно рисовать себе образы Христа, Богоматери, святых и ангелов.

Хотя под влиянием воображаемых светлых образцов сердце может несколько разогреться и христианин найдёт некоторую сладость в молитве, но надо знать, что этот образ творения молитвы таит в себе опасности.

Идя этим путём, христианин может впасть в «прелесть», т. е. в нарушение своего нормального духовного состояния под влиянием лукавого духа.

Бедные души прельстившихся услаждаются сладостными видениями, которые ранее воображались, а затем начинают появляться перед их глазами уже помимо их воли. Эти видения прельстившихся принимают за благодатные, посылаемые им за их ревность и духовные подвиги.

Будучи ещё очень далекими от чистоты сердечной, они начинают себя почитать за очистившихся — за святых, которым Бог видимым и чудесным образом оказывает милость. Так развиваются в прельстившихся самообольщение и гордость, которые передают их во власть лукавого духа.

Как пишет старец Силуан — «Отцы говорят, что при вражеском видении душа почувствует смущение. Но это только смиренная душа, которая не считает себя достойной видения, при вражеском действии почувствует смущение или страх, а тщеславный может не испытывать ни страха, ни даже смущения и считает себя достойным и поэтому враг легко обманывает его». Также опасна восторженность в молитвах. Про подобные молитвы так пишет еп. Феофан Затворник: «Восторги, сильные движения с волнениями суть просто кровяные душевные движения от распалённого воображения... Доходят до этих восторгов и думают, что дошли до больших степеней, а между тем, всё это мыльные пузыри. Настоящая молитва тиха, мирна; и такова она на всех ступенях».

Запись опубликована в рубрике Новости с метками , , . Добавьте в закладки постоянную ссылку.