Автор: Архимандрит Августин (Никитин)1
Одним из европейских городов, куда доныне не прекращается поток паломников, является итальянский город Бари. Расположенный на берегу Адриатического моря, он связан с именем святителя Николая, чьи мощи покоятся в местной базилике.
Герб Барграда представляет собой щит, вертикально разделенный на две части белого и красного цветов. Над шитом изображен святитель Николай, держащий в левой руке Евангелие, а правой дающий народу свое благословение. Бари был велик и славен по всей Европе: он входил в число наиболее почитаемых городов, куда устремлялись пилигримы:
В Булонь и в Бари, в Кёльн, в Сантьяго, в Рим
И трижды в град святой — Иерусалим, —
писал средневековый английский поэт Джеффри Чосер.
Грек по национальности, живший в IV веке в пределах Ликии (на юге нынешней Турции), этот заступник прославлен не только в эллинском мире, но далеко за его пределами. Особенно почитаем св. Николай на Руси: ведь нет дома, где бы не висела икона св. Николая. Сколько храмов посвящено этому угоднику Божию! Сколько молитв возносилось и возносится к этому заступнику рода христианского!
Культ св. Николая нашел свое отражение в творчестве многих русских писателей и поэтов.
Орест Кипренский. Автопортрет . 1828.
В эпистолярном наследии деятелей отечественной культуры нередко встречаются упоминания о св. Николае. Среди них — Орест Адамович Кипренский (1782–1836), долгие годы живший в Италии. В своем послании на имя князя А. Н. Голицына (1773–1844) Кипренский пишет: “Ваше Сиятельство, милостивый государь князь Александр Николаевич! У нас, у русских, особенно же в народе и в воинстве, между святыми угодниками Божиими, прославившими учение Иисуса Христа, в величайшей славе чтится святой чудотворец Николай, многие веки протекли с тех пор, как мощи святителя сего покоятся здесь, в Бари, в королевстве двух Сицилий. Церковь наша празднует мая 9-го числа перенесение честных мощей иже во святых отца нашего Николая Чудотворца от Мир в Бар град».
В письме Кипренского князю Голицыну упоминается про перенесение мощей св. Николая “от Мир в Бар град» — здесь речь идет об одном из интереснейших эпизодов, связанных с почитанием этого общехристианского святого. Святителю Николаю было суждено дожить до глубокой старости. Но наступило время его кончины; после непродолжительной болезни он мирно почил в 342 году и был погребен в соборной церкви города Миры (ныне Демре, Турция). А в 1087 году, как повествует предание, святитель Николай явился во сне одному апулийскому священнику города Бари (в Южной Италии) и повелел перенести его мощи в этот город.
Пресвитеры и знатные горожане снарядили для этой цели три корабля и под видом торговцев отправились в путь. Эта предосторожность была нужна для того, чтобы усыпить бдительность венецианцев, которые, проведав о приготовлениях жителей Бари, имели намерение их опередить и привезти мощи святителя в свой город. Баряне кружным путем, через Египет и Палестину, заходя в порты и ведя торговлю, как простые купцы, прибыли наконец в Ликийскую землю.
Чудесно сохранившаяся гробница белого мрамора была вскрыта. Она оказалась наполненной до краев благоуханным миром, в котором и были погружены мощи святителя. Не имея возможности взять большую и тяжелую гробницу, баряне переложили мощи в заготовленный ковчег и отправились в обратный путь. Путешествие длилось 20 дней, и 9 мая 1087 года они прибыли в Бари. Великой святыне была устроена торжественная встреча при участии многочисленного духовенства и всего населения.
После перенесения мощей угодника Божия в Барград, они были помещены вначале в церкви святого Евстафия. Через два года была закончена и освящена нижняя часть (крипта) нового храма во имя святого Николая, сооруженного специально для хранения его мощей, куда они и были торжественно перенесены папой Урбаном II 1 октября 1089 года. Верхняя часть храма (базилика) была построена несколько позже: ее освящение состоялось 22 июня 1197 года. На Руси издавна празднуется “Никола зимний» и “Никола вешний», — второй праздник как раз и связан с городом Бари. В 1091 году здесь был созван церковный собор с участием киевского митрополита Ефрема, который по возвращении на Русь ввел в Русской Православной Церкви обычай, чтобы перенесение мощей св. Николая Угодника в Барград праздновалось у нас 9 мая (ст. ст.).
А в Бари этот день отмечался с особым торжеством. “Накануне 9 мая из базилики выносится изображение Чудотворца в сопровождении множества пилигримов. Каждый из них старается дотронуться изображения или хотя бы его носилок, на которых оно поставлено, — сообщал один из русских богомольцев в начале 1860-х годов. — Затем оно относится в порт и, отплыв несколько верст от города на ярко иллюминованной барке, избранной по жребию, возвращается к вечеру в город. После того несут изображение по всем главным улицам и ставят на особо приготовленное место, а вечером 10 мая вносится изображение св. Николая в базилику. В эти дни город бывает иллюминован».
Ко времени перенесения мощей св. Николая в Бари весь юг Италии входил в состав Византийской империи, и сам город Бари был двести лет центром греческой власти во всей Апулийской области. Правда, уже с VIII века в результате бесконечных войн и нашествий жители города попадали на какое-то время под власть то норманнов, то франков, то сарацин. Но поскольку они продолжали считать себя православными греками, то каждый раз, когда это было возможно, они с радостью возвращались обратно — под власть Византии. Так было, например, в 1060 году, но ненадолго: после трехлетней осады Бари пал и снова оказался под властью норманнов. В 1156 году жители затеяли было переговоры с Византией, но за это подверглись гонениям: город был взят и разрушен сицилийским королем Вильгельмом.
Важно помнить эти страницы истории, чтобы было понятно, почему событие перенесения мощей из Мир Ликийских в Бари воспринималось и принимается ныне (во всяком случае, русскими христианами) как событие, касающееся внутриправославного мира. Что и позволяет нам в день праздника перенесения мощей — 9 мая (по старому, юлианскому календарю, который тогда, естественно, был календарем и в Бари) — повторять за праздничным богослужением: “Днесь град Барский радуется, и с ним вся вселенная ликовствует…» А в календаре Греческой Церкви праздник “перенесения мощей святителя и чудотворца Николая из Мир Ликийских в Бар град» по понятным причинам отсутствует: ведь вскоре после разделения Западной и Восточной Церквей (1054) Италия стала католической.
Так что не следует вслед за греками считать изъятие мощей св. Николая из гробницы в Мирах Ликийских неким святотатством. Ведь после “агарянского» нашествия город Миры, как и другой город — гавань Патры, родина святителя Николая, постепенно пришли в запустение и оказались занесенными илом и песком. Больше того — уровень земли всей области поднялся за несколько столетий на 8 метров, и храм, в котором святительствовал Николай Чудотворец, находится теперь гораздо ниже теперешнего уровня земли. Храм в Мирах был разграблен турками, и мощи святителя вряд ли бы там уцелели. До сих пор храм в Мирах (Демре) является лишь памятником древности — филиалом исторического музея, находящегося в г. Анталья (бывш. Анатолия).
Однако даже турки с почтением относились к памяти святителя Николая. Как сообщал черниговский паломник иеромонах Ипполит Вишенский, побывавший в Мирах Ликийских в 1708 году, в церкви, где ранее покоились мощи святителя, “есть и до днесь чуда от святого гроба, не только нашим христианам исцеление есть, но и туркам неверным бывает помощь. Если кто потеряет верблюда, или осла, или коня, если принесет до гроба свечку и кланяется, тотчас найдет».
В письме Ореста Кипренского князю Голицыну высказывается странная на первый взгляд мысль о перенесении мощей св. Николая из Бари в Санкт-Петербург. “Когда возможность была единожды тронуть святыню с места для перенесения из Азии в Европу, то равномерно есть возможность и ныне, да и весьма кстати, повторить подобное благочестие, ознаменуя оное перенесением мощей сего святителя Николая Чудотворца из Бари в Петров град в век царствования благочестивейшего императора нашего Николая Павловича», — пишет Орест Кипренский из Италии. Проект русского художника мог бы показаться нереальным, если не учитывать некоторых событий из истории русско-итальянских связей. Ведь в 1799 году вдоль юго-восточного побережья Италии следовала российская эскадра под командованием капитана второго ранга Александра Андреевича Сорокина. Главная задача, которая была поставлена перед российскими моряками, — это изгнание наполеоновских войск из Италии. О продвижении эскадры А. А. Сорокина можно узнать из его собственноручного донесения Ф. Ф. Ушакову. “12 мая (1799 года), снявшись с якоря, пошли мы к Бари, — пишет он, — и лишь жители сего города увидели паруса наши, то отправили ко мне депутацию, по принятии коей выслан был на берег самый малый отряд, и не прошло двух дней, как уже приведены были к присяге все города сей области».
С тех пор России довелось пережить наполеоновское нашествие, восстание декабристов и другие испытания. Поэтому, полагал Кипренский, перенесение мощей св. Николая в Санкт-Петербург окажет благотворное влияние на духовное возрождение русского общества. «Не ведаю, откуда возродилась во мне сия мысль, не свыше ли она вдохновлена? — продолжает русский художник. — И буде (если. — А. А.) событие таковое совершится на самом деле, не исполнит ли оно чистейшей радостью души православного и доброго народа русского, столь много упований полагающего на оного святителя, тем более подтверждаю ныне, оно драгоценно, что после толиких бедствий, болезней и скорбей Россией претерпенных, но может послужить истинным утешением, утешением сладчайшим и неисчерпаемым».
Нет сомнений в том, что Орест Кипренский смог побывать у мощей св. Николая, хотя это было сопряжено тогда с многочисленными трудностями. Русские паломники сталкивались с этим еще в середине XIX века; по словам одного из них, “каждый из иностранцев, думающий посетить священый град (Бари. — А. А.), должен сначала испросить на то позволение от кардинала-архиепископа, папского нунция, а потом от нашей миссии, наконец, от полицейской префектуры».
К этому следует добавить, что доступ к мощам св. Николая в Бари был ограничен. Ведь еще в середине XIX века было нелегко даже посетить крипту базилики, куда нынче можно спуститься беспрепятственно. По сообщению А. Н. Муравьева, намеревавшегося посетить Бари в начале 1840-х годов, “необходимо получить в Неаполе, от нунция папского, письменное дозволение, чтобы быть допущенным в нижнюю церковь, к самым мощам святителя Николая: ибо она открывается только дважды в год, во дни его празднеств, и богомольцы западные обыкновенно довольствуются тем, что воздают поклонение верхнему алтарю. Но и в нижней церкви св. мощи под спудом, и, когда отверзаются створчатые дверцы исподнего престола, видно только одно отверстие над ракой чудотворца, но никто не может приложиться к самым мощам великого чудотворца: так мало доступна на Западе святыня сия, столь близкая сердцу каждого православного и, особенно, русского».
Правда, российские богомольцы могли утешаться тем, что части мощей св. Николая сохранялись в Москве: в Благовещенском соборе Кремля, в церкви Трех святителей, в бывшем Сетунском соборе, что под Ивановской колокольней. И вот появляется проект Ореста Кипренского о перенесении мощей св. Николая в Санкт-Петербург.
Обращение Ореста Кипренского к бывшему обер-прокурору было составлено в 1832 году, когда князь Л. Н. Голицын уже утратил свое влияние не только в св. Синоде, но и в придворных кругах. Тем не менее художник, в течение долгих лет живший в отрыве от российских реалий, обращается именно к А. Н. Голицыну: «Духовной мысли, столь важного содержания, не нахожу я никого, кому бы приличнее мог адресовать как не Вашему сиятельству, вам, как особе, занимавшей первое место в России по делам духовным, и как особе, известной в пламеннейшем соревновании ко славе нашей Православной Церкви», — пишет Кипренский. Будучи творческой личностью, Кипренский был склонен идеализировать тогдашнюю действительность.
Заканчивая свое обращение к князю Голицыну, художник просит ознакомить Николая I с его необычной просьбой. «Будучи движим внутренним побуждением веры, — пишет Кипренский, — я осмеливаюсь таковую мысль как истинный христианин, любящий отечество свое, представить Вам на рассмотрение, и ежели оная достойна внимания и сообразна с мыслями вселюбезнейшего государя нашего, то дерзаю повергнуться с оною мыслью и со всеусердным сердцем моим к подножию престола его императорского Величества. Имею честь быть с истинным почитанием и совершенною преданностью Вашего Сиятельства милостивейшего государя. Ваш покорный слуга Орест Кипренский».
Так завершает свое обращение Орест Кипренский; оно написано 25 февраля 1832 года в Неаполе, куда художник отправился в поисках заказов. Он прибыл в этот город потому, что там в это время обреталась великая княгиня Елена Павловна, покровительствовавшая отечественным живописцам. Общение со знатной и влиятельной соотечественницей — великой княгиней, быть может, и побудило Ореста Кипренского предложить свой «прожект» о перенесении мощей св. Николая Чудотворца. Однако Елена Павловна со всей многочисленной свитой после приезда Кипренского в Неаполь пробыла там только одну неделю — срок, совершенно недостаточный для того, чтобы художнику-портретисту получить и выполнить заказы. И хотя Неаполитанская академия художеств избрала Кипренского в свои ряды, Орест Адамович решает перебраться из Неаполя в Рим. Деньги на дорогу ему пришлось одолжить у русского посла при неаполитанском дворе графа Г. О. Штакельберга.
Путь из Неаполя до Рима несложен: дорога идет по равнине вдоль морского побережья. А для того, чтобы из итальянского «Новгорода» попасть в Бари, нужно пересечь южную часть Апеннинского полуострова и преодолеть горные перевалы. О том, какие трудности испытывали при этом русские богомольцы, сообщает А. Н. Муравьев в «Римских письмах». Он с восхищением пишет про двух своих соотечественниц, которые в начале 1840-х годов «совершили это путешествие, к общему изумлению всех итальянцев». Это было по тем временам настолько необычное паломничество, что рассказ о нем следует привести полностью.
Итак, «две крестьянки из Пензенской губернии, мать, лишенная владения ног, и 20-летняя дочь ее, одни отправились из России на телеге, в одну лошадь, в свое дальнее путешествие, без денег и без языка, расспрашивая, как могли, где дорога в Бари, как, бывало, в средние века толпы крестоносцев спрашивали у проходящих: куда идти в Иерусалим? Дочь правила лошадью и ходила за матерью, которую сама переносила из телеги в гостиницу и из гостиницы в телегу; денег они не брали и не просили подаяния, но принимали с благодарностью пищу для себя и корм для лошади, которая сделалась членом их семьи. Везде принимали их с изумлением; кое-где над ними смеялись, но покровительство святителя, ради коего предприняли свой подвиг, им сопутствовало, потому что одни по самым опасным местам достигли Неаполя, доказав на опыте, что может вера. Тут посланник наш убедил их оставить у него свою повозку и дал им средства ехать в почтовой карете до Бари и обратно. Они возвратились благополучно и, совершив данный ими обет, отправились опять, тем же образом, на родину».
Возвращаясь к теме проекта Ореста Кипренского, можно сказать, что после победы над Наполеоном влияние России в Европе было велико, но все же оно имело свои пределы. Посягать на общехристианскую святыню — это значило бы восстановить против России весь католический мир. Но, всё же в какой-то степени он был осуществлен. В Санкт-петербургском кафедральном Николо-Богоявленском соборе доныне благоговейно сохраняется реликвия, связанная с памятью покровителя этого храма. Императрица Александра Федоровна, супруга Николая I, во время своего пребывания в Неаполе изъявила желание иметь частицу мощей св. Николая Чудотворца. По возвращении же в Россию она повелела передать святыню в Никольский собор, что и было исполнено 5 декабря 1847 года.
1 Архимандрит Августин (в миру — Дмитрий Евгеньевич Никитин; 14 сентября 1946, Ленинград) — архимандрит Московского Патриархата; доцент, преподаватель Санкт-Петербургской Духовной Академии; богослов, церковный историк.
